Словенский нападающий вспоминает: «В Бергамо была любовь, мы переписывали историю. Гасперини помог мне превзойти себя, я даже рвал после тренировок»
Йосип Иличич рассказывает свою историю, используя паузы, молчание и недомолвки, раскрывая пережитое через выражение своего лица. Он посылает «послания в бутылке» людям и местам своей жизни, оставляя некоторые детали при себе. Впервые он приоткрыл дверцу в темноту, которая чуть не поглотила его, находясь в комнате стадиона «Бонифика» в Копере — городе, где он решил возобновить карьеру в 37 лет в высшем дивизионе Словении.
Йосип, и тени мысли об уходе нет.
«На самом деле, я думал об этом, но знаю директора и президента 25 лет. Когда они попросили помочь, я сразу согласился. Пока физически чувствую себя хорошо, хочу наслаждаться игрой».
Значит, закончите карьеру в Словении?
«Да, она меня кормила. Я родился в Боснии, но ничего не помню. Мой отец умер, когда мне было полтора года. Я рос с братом и матерью, которая научила меня бороться. Мои удары, моя левая нога — всё это родилось на улице».
В Палермо вас заметили первыми.
«Спортивный директор «Марибора» позвал меня в свой кабинет после первого матча в Словении. «Мы тебя продали», — сказал он. «Куда?» — спросил я. «Ничего не можем сказать». Я не знал, что сказать жене. Говорили о «Наполи». Он дал мне контракт на подпись за два дня до ответного матча. Там был флаг «Палермо». «А если я забью?» В итоге я забил, но не праздновал».
Сабатини сказал, что его поразила ваша «биологическая грусть».
«Со стороны я выгляжу сонным, в Бергамо меня называли «бабушкой», но я никогда не хочу проигрывать. Я говорю это и своим дочерям. Но чем больше вы меня бьёте, чем больше оскорбляете, тем сильнее я становлюсь. Я выхожу и показываю, кто я. Никогда не прятался».
В Палермо он начал отлично.
«У меня был отличный защитник: президент Дзампарини. Он был влюблён в мой футбол, как и в футбол Пасторе, Микколи — игроков, которые всегда показывали что-то особенное. Он защищал меня. Когда дела шли плохо, он приглашал меня домой, присылал за мной частный самолёт и говорил, что нашёл для меня правильного тренера. Через месяц он уже увольнял его. С той командой мы могли бы добиться гораздо большего».
Какими были годы во Флоренции?
«Сложными. Мне жаль это говорить, но с флорентийцами я покончил. Они всегда критиковали меня, делая акцент на моей зарплате, но за четыре года я дважды был лучшим бомбардиром и лучшим ассистентом. Я был плох? Серьёзно? Мы занимали четвёртое место, и этого было недостаточно. Мы дошли до полуфинала Лиги Европы… и этого было недостаточно. Там тоже остаётся сожаление о проигрыше в финале кубка. Тем не менее, у меня всё ещё есть дом во Флоренции, это отличный город. Моя семья иногда туда ездит».
Как произошёл переход в «Аталанту»?
«Я уже договорился с «Сампдорией», но за день до медосмотра мне позвонил Гасперини. «Придёшь играть за меня?» — спросил он. «Мистер, я еду в Геную, не могу». «Сартори тебе позвонит, не волнуйся». Когда я сказал ему, сколько буду зарабатывать, он ответил: «И что? В чём проблема?» Тогда я и узнал, что значит проходить сборы с Гасперини».
Расскажите о вашей подготовке.
«Между тренировками не удаётся уснуть: ноги пульсируют, ты устал, тебя тошнит. Но это проникает в голову как ничто другое. Если ты проходишь предсезонную подготовку — то есть три недели двойных тренировок и бега по лесам — тогда ты понимаешь. Сколько матчей мы перевернули благодаря такой выносливости? Мы держались 90 минут, другие выдыхались к 60-й. Иногда с Гаспом были споры, но когда люди любят друг друга, они ссорятся».
Что представляла собой та «Аталанта»?
«Два года назад я встретил Паратичи в Лондоне. Он сказал мне, что у нас была атака уровня чемпиона. Тогда я всё понял. Я, Папу, Муриэль, Пашалич… мы могли бы играть с закрытыми глазами и всё равно забивать голы. То, что мы делали, не делал никто. Мы были сильны, волшебны. Два гола на «Энфилде», пять «Милану», пять «Парме». Той команде не хватило трофея. Мы сыграли два финала Кубка Италии, но в финале 2019 года я как будто и не играл».
Рука Бастоса всё ещё вас раздражает?
«Я никогда не видел Перкасси таким разъярённым. Никогда. Это был пенальти и удаление. Я проиграл 4 финала, но тот остаётся худшим».
Приближаемся к матчу «Валенсия» – «Аталанта». Лучшая ночь в вашей жизни с четырьмя голами в Лиге чемпионов, перед наступлением темноты.
«Многие мне говорят: «А если бы не случилось то, что случилось — ковид, депрессия и всё остальное, — куда бы ты пришёл?» Не знаю, но мы бы дошли до финала Лиги чемпионов. Я был в невиданной форме и никого не боялся. Приезжает «Реал»? Отлично, но докажи, что ты лучше нас. Таково было наше мышление. И «Аталанта» в Валенсии изменила историю футбола. Мы стали примером. А тем временем мир начал останавливаться, гася свет…».
И вы тоже. Вы когда-нибудь думали, что не справитесь?
«О личных вещах я не говорю. Мне предлагали деньги, чтобы рассказать свою историю, но детали я держу при себе».
Почему вы заболели?
«Я не знал, вернусь ли к игре, а когда ты заперт дома, начинаешь думать. Я провёл 42 дня в Бергамо без своей семьи. Я страдал. Деньги, контракты — мне больше ничего не волновало. Я плохо себя чувствовал. И слухи о моей жене причиняли мне боль».
Говорили, что она вам изменила.
«Ничего более ложного. Но можно ли представить, что я мог бы застать свою жену с другим? Она получила невероятные оскорбления».
Почему вы не опровергли?
«Они бы спросили, что со мной, почему я больше не прежний. Но моя семья, друзья и товарищи по команде знали правду».
Почему пустили этот слух?
«Потому что я был на вершине, и обо мне ничего не было известно. Что-то должно было появиться. В конце концов, я вернулся домой. В Словении было так, будто ковида не существует, в то время как в Бергамо гробы вывозили на грузовиках. Ужасная картина. К тому же, за несколько лет до этого я пережил трагедию Астори, с которым много лет играл во «Фиорентине». Это оставило след».
Гасперини, рассказывая о ваших страданиях, растрогался. Какое впечатление это произвело на вас?
«Это позволяет понять, каким я был и как себя чувствовал. И кем мы были вдвоём. Я не могу забыть, что он для меня сделал. В 2018 году я был госпитализирован с инфекцией. Я боялся не проснуться. Через неделю он сказал мне: «Йосип, вставай, нам нужно играть». «Мистер, я не могу стоять». «Мне всё равно, оставайся на поле». Он сделал то же самое в Валенсии. После третьего гола я попросил замену, но он проигнорировал меня, и я забил четвёртый. Он толкнул меня за пределы тех возможностей, о которых я думал, что они у меня есть».
Гасперини также сказал, что в 2020 году вы были достойны «Золотого мяча».
«Что я могу сказать? Я никогда не говорю о себе, но был в отличной форме. Не знаю, был ли я игроком уровня «Реал Мадрид», но в 2010 году в Палермо я впервые переступил порог спортзала. Может быть, если бы я начал в 17 лет…».
Сколько команд вас искали?
«С «Наполи» всё было решено, я поговорил с Анчелотти, но потом Перкасси всё заблокировал. Мне звонили также «Милан» и «Болонья», с покойным Михайловичем. Но я не плачу: лучше быть главным игроком в Бергамо, чем одним из многих в так называемом большом клубе».
Почему вы покинули «Аталанту»?
«Виной всему сухожилия. Колебания веса были ужасными. Я уже не был таким, как прежде. Я пробовал уколы, лечение, но ничего не помогало. В 2022 году Мончи позвонил мне в Севилью с предложением контракта на два с половиной года, но я сказал ему, что больше не могу выдерживать такие темпы. В конце концов, я вернулся в Марибор».
Вы плакали, прощаясь с Бергамо?
«Я был грустным, но в то же время счастливым вернуться домой спустя 12 лет. В 2023 году, когда болельщики приехали навестить меня в Марибор, я был тронут до слёз. Когда приближаешься к концу карьеры, начинаешь понимать, чего ты достиг».
Было ли мгновение, когда вы подумали: «В Бергамо меня любили как немногих?»
«Когда я пошёл смотреть матч «Аталанта» – «Реал Мадрид» в 2024 году. Я думал, люди забыли, но вместо этого фанаты пели. Мне даже Модрич сказал: «Ты не играл, но весь стадион был для тебя». Мы до сих пор общаемся с той командой, хотя и разбросаны по миру. Нам не хватило трофея, но я счастлив, что увидел, как «Аталанта» выиграла Лигу Европы в 2024 году. Когда у меня будет больше времени, я бы с удовольствием снова встретился со всеми. Мы творили безумные вещи. По-настоящему безумные…».
